Внимательное изучение истории восстания и последующих событий не подтверждает этих суждений. Ижевское восстание стало следствием кризиса большевистской власти весной — летом 1918 г., что привело к колебаниям внутри рабочего класса и целому ряду рабочих восстаний и бунтов, прокатившихся по Уралу. Однако все они были вызваны бытовыми неурядицами и голодом, организация этих восстаний практически отсутствовала, что позволило быстро их ликвидировать. Ижевское восстание смогло победить и даже продержаться три месяца только потому, что здесь недовольство части рабочих совпало с субъективными факторами — наличием организованного антисоветского подполья и отсутствием реальной силы у местных большевиков. Тем не менее, победившее восстание быстро эволюционировало от «демократического пути русской революции» в сторону авторитаризма гражданской войны. Действия военных властей и армии в целом, военный террор, невозможность для представителей правых социалистов создать реально действующие демократические институты и прекратить произвол, отсутствие подлинного функционирования законов, которые заменялись методами военной «чрезвычайности», при формальном сохранении демократических начал и легализации рабоче-крестьянских организаций — всё это полностью, во всех чертах повторяет Самарский Комуч. Таким образом, если признавать Ижевское восстание «третьим путём», то это не более чем разновидность «третьего пути» режима «революционной демократии», выраженный в политике Комитета Учредительного собрания. Поэтому даже в случае большего везения Прикамский Комуч не смог бы стать устойчивой демократической системой.
Даже сам факт успешного рабочего восстания против большевиков за власть Советов не уникален — в июле 1918 г. аналогичное восстание произошло в Туркестане. Эсеровски настроенные железнодорожные рабочие в Ашхабаде и Кизыл-Арвате попытались под руководством подпольного «Союза фронтовиков» свергнуть своих большевиков, а когда не получилось — призвали на помощь английских интервентов. Судьба восстания была аналогична ижевскому — эволюция в сторону сотрудничества с буржуазными элементами, провозглашение власти Учредительного собрания, а после ухода интервентов — союз с Деникиным. К сожалению, этот эпизод Гражданской войны малоизучен — тем не менее, он, как и Ижевское восстание, лишь ещё раз подтвердил невозможность «третьего пути» в русской революции даже при опоре на часть рабочих и крестьянских масс.
Печальный итог поражения восстания сделал очевидным провал политики третьего пути, что побудило большинство добровольцев-повстанцев примкнуть к колчаковской диктатуре, которую, однако, ждал тот же итог. В споре трёх альтернатив — «красной», «белой» и «демократической» по объективным причинам победила первая, и именно она позволила заложить фундамент нового общества, который позволил модернизировать страну и превратил российский рабочий класс в качественно новую сущность. Однако спустя 100 лет дискуссии о восстании вспыхнули вновь в связи со сменой правящего идеологического курса. Остается надеяться, что когда-нибудь Ижевское восстание станет полноценным объектом исторического изучения, а не политической полемики.