Войти
Регистрация
Репост одного моего хорошего знакомого.
Ревнивцы не нуждаются в поводе: они часто ревнуют совсем не по поводу, а потому, что ревнивы…
Любовь бежит от тех, кто гонится за нею, а тем, кто прочь бежит, кидается на шею. У.Шекспир
Был я как-то в командировке. Попал в заштатный городишко на две недельки. Задание свое я выполнил досрочно, налюбовался достопримечательностями городка – походил по брусчатой мостовой и деревянным тротуарам, осмотрел старую архитектуру зданий и памятников культуры. А какой здесь парк – полнейшее чудо. Заросший, немного неухоженный, но какое великолепие он воплощал в себе, огромные деревья, казалось, хранили историю этого городка, в тиши аллей было так уютно, и когда ты закрывал глаза, сидя на скамейке, казалось, что душа сливалась с природой, а вековые деревья – какими-то сказочными персонажами твоей сказки детства. Ты куда-то уносился в какое-то небытие, какое-то фантастическое пространство, где не было тебя только твои мысли детства, ты не слышал ничего, кроме шороха листьев и такая наступала благодать, что хотелось сказать: «Господи, спасибо, что ты ниспослал нам такую красоту».
С такими мыслями я шел в свою гостиницу, которая также была живой частью истории, здесь некогда стоял драгунский полк. Кипели страсти и трагедии любви бывалых гусар с еще не окрепшими чувствами юных дам, которым казалось, что жизнь в шестнадцать лет уже закончилась, а любви еще пылкой и настоящей не было и где она и когда, наконец, она посетит этих милых дам.
С такими мыслями я неожиданно увидел на углу афишу драматического театра, давали Уильяма Шекспира «Отелло».
Я зашел в кассу театра и взял билет на вечернее представление.
Здание драматического театра тоже было под стать истории этого города, былое великолепие утратилось за время рабоче-крестьянского правления, но в формах остался дух старого времени. Зрителей было немного, человек пятьдесят, видимо уже не в первый раз, подремывали и лишь на финальной сцене все как-то заерзали в креслах и оживились.
Дездемона снова просит мужа простить Кассио, но тот ничего не слушает и требует показать дарёный платок, обладающий магическими свойствами хранить красоту владелицы и любовь её избранника.
Поняв, что платка у жены нет, он в ярости уходит.
Отелло:
Ага, прелюбодейка,При мне о нем ты нагло смеешь плакать.
Дездемона:
Не убивай, а прогони меня!
Отелло:
Смерть, смерть блуднице.
Дездемона:
Нет, убей хоть завтра! А эту ночь дай до утра прожить!
Отелло:
Не дам.
Дездемона:
Хоть полчаса!
Отелло:
К чему отсрочка?
Дездемона:
Прочесть молитву!
Отелло:
Поздно. Слишком поздно...»
(Отелло душит Дездемону, но слышит шум за сценой.)
Тут в зале встает женщина весомых достоинств и, уперши руки в бока, произносит: - Руки убрал от Дездемоны, старый козел и отошел на два метра. От этого заявления у Отелло ажно серьга из уха выпала, он растерялся и опешил, что теперь делать. Дама продолжала: - Это что за средневековье, тебе полтинник, девочке шестнадцать, да еще удумал душить ее.
Суфлер подсказывал слова пьесы:
«Что там за шум? Жена еще жива...
О, я жесток, но знаю милосердье,
Я не хочу продлить ее мучений,
Я задушу её. Вот так! Вот так!»
Отелло продолжает душить Дездемону….
Дама из зала вновь стала вещать:
- Я что сказала, старый пень, а? С головой не дружим, так и еще со слухом на старости плохо? » В зале встает другая дама и заявляет:
- Из-за какого-то маминого платка, душить Дездемонну, никаких свидетельств прелюбодеяния никто, в том числе мавр, не видели и сразу душить – не позволим, руки прочь от Дездемоны!
Тут с передних рядов донесся писклявый голос худщавого мужчины: - Правильно сделает Отелло, что задушит прелюбодейку, одной меньше будет, если бы не дети свою бы тоже задушил, хотя платок и не теряла….
- Зря вы так радуетесь», - сказал очкарик со второго ряда, - вот в современной Турции за походы «налево» наказание предусмотрено не только для женщин, но и для мужчин – пять лет тюрьмы, жена изменит, а ты париться будешь пять лет.
Тут его товарищ, тоже не хило грамотный добавил:
- Насилия не приемлю вешать, душить это негуманно, вот в Северной Бирме проблема наказаний женщин решается просто и технично: с детства девочкам на шею надевают ритуальные обручи. Они сильно удлиняют шею и одновременно подпирают голову, которая самостоятельно держаться на атрофировавшихся шейных позвонках уже не может. Если обнаружится измена – с шеи бирманской женщины снимаются обручи и все тут дела.
Тут стал выступать сидящий возле него парень, с початой бутылкой пива, видимо неженатый:
- А я вот смотрю на это, и мне все «фиолетово», только вот Дездемоне явно не шестнадцать, а все пятьдесят с копейками, очевидно настоящая супруга мавра, поскольку душит ее мавр с бо-ольшим удовольствием, считаю, что нужно заменить на более молодую, а в остальном все нормально, жаль сушеной рыбы в буфете театра сегодня не было, что-то к пиву не хватает, да и с рыбой спектакль смотрелся бы лучше….
Встает еще дама, очевидно, регистратор свадебных пар и говорит:
- О какой рыбе говорил молодой человек, на сцене трагедия….Это какой такой пример, мы подаем этим спектаклем, это на какие уголовные поступки толкаем молодоженов, каким отношениям учим на примере Отелло и Дездемоны, потеряла супруга маменькин платок – сразу душить и убивать? Если по таким меркам в настоящее время жить, то скоро и женского пола не останется, всех передушат, а преступность в стране как скакнет?
Подал голос и юный зритель:
- У нас дома тоже между мамой и папой не все в порядке, бывало придет папка с гаража, никакой, погоняет с матами мамку по квартире, ну и ложится спать, а чтобы душить или с кинжалом, этого не было. Слава Богу, что папка театр не посещает, а то бы перенял методы мавра.
В зале поднимается еще женщина и говорит:
- Ты тоже молодец, Дездемона, куда смотрела, когда сбегала к мавру от папеньки, глянь-ка на него это же старец, пуд костей, ему уже на пенсию пора, а он все туда же любовь, как говорят, «седина в бороду, бес в ребро» и чего ты лежишь и ждешь несправедливой смерти, а ну, вставай!
В защиту Дездемоны встает очередная пожилая хозяйка:
- Я уже на этом спектакле несколько раз (репертуар не меняется), дак этот Отелло изувер какой-то. Сначала он душит свою жену, а потом, видите ли, что бы сократить ее мучения, эдакий, благодетель, еще и закалывает кинжалом.
Мы любим Дездемону, и не дадим сегодня свершиться этому убийству. Руки прочь от Дездемоны!!!
Дама с весомыми достоинствами начинает подниматься на сцену.
- Ну, я сейчас распатроню вас всех, потерял старый козел платок, щас принесу его тебе, зовите сюда Яго да и всех остальных злодеев заодно, женщины, за мной! Остановим этот средневековый беспредел…. Тут откуда не возьмись, журналистка, как это все увидела, стала трещать по мобиле, на телевидение, что тут такой репортаж наклевывается, прямо майдан в театре – срочно приезжайте, а работники театра перепугались выхода на сцену женщин и полицию вызвали.
На сцене переполох. Выбежал режиссер, Яго, техничка с тряпкой и ведром, эдакая пышечка, встала крестом, подняла швабру и закричала: «Трупом лягу, а артистов в обиду не дам!» Прямо герой нашего театра. К театру с воем подкатывает полиция с включенными мигалками. С ними вооруженные в масках люди, все врываются в театр с целью предотвратить преступление.
Отелло с Дездемоной с нарастающим ужасом смотрят на все происходящее. Полиция успевает. На сцене толпа женщин и полиция, разделяющая их от Отелло, Дездемоны, Яго, режиссера и еще нескольких работников театра.
Майор полиции, уже как полгода не участвовавший в настоящей операции (последний раз он увозил пьяного соседа), взял все в свои руки.
- Так, - начал он, важно расхаживая перед двумя шеренгами и чувствуя себя полководцем, - что здесь происходит?
Телевидение уже развернулось и производило оперативную съемку.
Майор чувствовал себя героем дня.
Все разом загалдели.
Майор жестом остановил всех.
Он видит мавра с окровавленным мечом в сильном стрессовом волнении. Полицейские отбирают меч у мавра и надевают на него наручники. Майор начинает производство процедуры дознания.
- Вот вы, - он обратился к мавру, что делали?
- Ну я, это, - запинаясь и сильно волнуясь, проговорил он,- душил Дездемону.
- А окровавленный меч зачем вам, если вы душили Дездемону?
- Я ее потом хотел заколоть этим мечом.
- Запишите в протокол, - сказал майор сержанту, - зверское преступление с отягчающимися обстоятельствами на лицо, преступник сознается в нем и сотрудничает с дознавательными органами. Майор был в эйфорическом состоянии, какой он молодец, на раз-два раскрутил преступление в театре.
А еще телевидение, вечером уже весь город, нет вся страна, узнает, какие способные полицейские работают в этом заштатном городишке, ну на погонах мысленно уже красовались две звезды подполковника.
По-видимому, после раскрытия этого преступления пригласят работать в столицу, он уже думал с женой ему ехать в столицу или разводиться….
Мысли майора прервал режиссер театра, который пытался объяснить, что действие происходит в спектакле Уильяма Шекспира. На что майор вежливо, но твердо, даже, можно сказать, грозно сказал:
- Вам потом будет предоставлю слово. Прошу не прерывать процедуры дознания. Ну и что, кого же вы душили?
- Дездемону, ответил мавр.
- Она вам кем приходится, сожительницей или женой? - снова спросил майор.
- Женой, - ответил мавр.
- А что послужило мотивом к преступлению? - снова задал умный вопрос майор.
- Она занималась прелюбодеянием с Кассио, этой «темной лошадкой» и потеряла дарёный платок, обладающий магическими свойствами.
- Сержант, запишите, преступление совершено из-за прелюбодеяния и из-за потери Дездемоной магического платка. Где этот магический платок? - вновь грозно вопросил майор.
- У Кассио, ответил мавр.
- Гражданин Кассио, передайте вещественную улику сержанту, а вы, товарищ сержант, приобщите его к делу.
Майора понесло. Теперь он обратился к Дездемоне:
- Как же вы так, милочка, будучи женой уважаемого мавра, занимаетесь прелюбодеянием с Кассио?
- Да вы шо, какое там прелюбодеяние, мне уже пятьдесят пять, о чем вы говорите, наговаривает он все на меня.
- С Кассио состоите в родственных отношениях или как?
- Или как, - ответила Дездемона.
- Понятно.
Драматическая пауза.
- А что ВЫ хотите? - обратился вдруг майор к стоящим в шеренге женщинам. Та, что обещала мавру распатронить всю его шайку, сказала:
- Мы против убийства Дездемоны, считаем, что мавр не имеет права устраивать тут средневековый самосуд, его надо судить народным праведным, и даже я бы сказала, женским судом, из-за платка признать ее в прелюбодеянии с Кассио - это не правильно, нет фактов, а Яго это мерзавец и провокатор, это все он подстроил, это он сказал мавру о якобы прелюбодеянии с Кассио.
- Сержант, - вновь обратился майор, - занесите слова свидетельницы в протокол и пусть она распишется. Остальные женщины, вышедшие на сцену, сказали почти тоже самое. Все они расписались в одном протоколе.
- Гражданин Яго, собирайтесь, с вами мы будем разбираться в полицейском участке. Уголовное дело росло как на дрожжах.
- Да я обещал вам дать слово, наконец, - вспомнил майор про режиссера.
И тот, наконец, всем все объяснил и рассказал.
Вечером в разделе «уголовная хроника» телевидение показало репортаж. Город покатывался со смеху. Майора вызвали наверх, для объяснений в телеграмме высшее руководство рекомендовало захватить с собой пьесу Уильяма Шекспира «Отелло».
А в театре с этих пор аншлаг, даже приезжают с других городов. По просьбе коллектива женщин, Уильяма Шекспира немного подправили, теперь Дездемона разводится со стареющим супругом и выходит замуж за молодого красивого мужчину, ну и артистку на роль Дездемоны поменяли на двадцатилетнюю.
Заштатный театр прославился, чему и мы с вами порадуемся.
Через неделю, я уехал из этого старого и милого городишка.
Ну а посему, друзья - занавес.
Наверх
