Рон Муек (Ron Mueck) родился в 1958 году в Австралии, в Мельбурне, у его семьи германские корни. Мальчик с детства играл в куклы, причем в куклы собственного производства. Начинал он как изготовитель кукол и моделей для телевизионных шоу и фильмов.
Позже, в 1986 году, он переезжает работать в Лондон, где придумывает телевизионных персонажей для «Улицы Сезам» и «Маппет-шоу».
Раньше Рон Муек работал со стекловолокном, его скульптуры отливались, как корпуса яхт. Сейчас он создает скульптуры людей из силикона, делая акцент на нереальность размеров.
Он предпочитает силиконовую кожу, резину, масляную живопись, лично сверля в черепах своих созданий дырочки для волос. Его скульптуры поражают точностью деталей человеческого тела.
В Европе, чтобы попасть на выставку карликов и гигантов, люди готовы были сутками стоять в длиннющих очередях.
Своими работами Рон Муек способен на некоторое время перевернуть мировоззрение каждому.
В сущности, Рон Муек делает очень простые вещи. Буквально искусство для детей – недаром в Fondation Cartier специально предупреждают: держите детей за руку, хуже будет. Но взрослые ведут себя не умнее детей.
Существа Муека изменили масштаб, сделавшись либо гномами, либо великанами. Это фантастически эффективный ход – мы привыкли доверять своим чувствам, мы носим с собой линейку собственного тела, которым давно (пядь, локоть, сажень) измеряем все вокруг.
Человек 3 метров 80 сантиметров не укладывается ни в какой жизненный опыт, лишь в опыт художественный, заставляя вспоминать Циклопов, Гаргантюа, Людоеда из «Мальчика-с-пальчика».
Нас не удивит кинематографический Хагрид из «Гарри Поттера», но мы не готовы встретиться с ними в реальной жизни, когда перед нами не персонажи из сказки, а несовершенные, некрасивые, обыкновенные люди из плоти и крови, такие же, как мы, только уж очень большие и противные.
Или уж очень маленькие. Эта игра с масштабом нокаутирует наше чувство пространства.
Муека можно, конечно, поставить в ряд с американскими гиперреалистами, выписывавшими на огромных полотнах лица до последнего волоска в ноздре, или с американским скульптором Джорджем Сегалом, расставлявшим своих отлитых один к одному людей в городах и в музеях, но там мера условности была изрядной.
Рон Муек не признает условностей – старческая кожа, прыщи на подбородке, пигментные пятна, волосы и родинки. Раскрашенный в телесный цвет и поросший диким волосом микеланджеловский Давид из Пушкинского музея лишь в малой степени произведет такое же впечатление, как усталая после сна растрепанная тетка размером с корову.