Мой Париж. Париж… Назовите мне хоть одну тётку, не мечтающую о Париже. Вот и я. Столько лет невыездная, а тут заканчивается срок секретности, и обламывается халявная поездка. В первый раз в Европу и вообще, куда бы то ни было за границу и сразу в Париж на 8 дней.
Я быстренько уговариваю лететь с собой подругу, чтобы не одной – и страшно, я же дикая и безъязыкая, и надо же с кем-то делиться впечатлениями, иначе ж можно лопнуть.
И вот мои первые шаги по земле Франции – контрабандисткой. Когда и где я читала какие-то правила и инструкции? Никогда. Вот и пронесла спокойно и уверенно через зеленый коридор 6 блоков сигарет для Таньки, живущей в Париже. Ну еще и мой собственный. Это уже потом, в номере моя Ленка билась в истерике с воплями: « А я если бы тебя проверили?! Нельзя же быть такой безответственной!» Я и не стала ей рассказывать, что Танькин любовник передал для нее кольцо с брюликами очень приличной стоимости. А никакой декларации я не заполняла. Нет, не из каких-то там криминальных или экономических соображений. А просто по зеленому коридору удобнее.
Но я же не об этом хотела рассказать. И не о достопримечательностях Парижа, вы и сами это все знаете, по крайней мере читали, не о парижских магазинах и даже не о знакомствах, хотя одно, наверное буду помнить всегда. Бабулька – профессор 86 лет всю жизнь занималась французским искусством и никогда не была во Франции. Невыездная. И вот в 86 лет она плюнула на все, продала дачу и поехала в вожделенный Париж, а потом должна была еще две недели путешествовать по Франции. Она требовала, чтобы я называла ее мадам Инесс. Потрясающая бабка, а сколько интересного она рассказывала об искусстве, о Париже, о Франции. Экскурсоводы нервно курили в сторонке. И все же не о ней. Вот они две мои историйки.
Первая. Алкоголическая или языковой барьер - выдумка. Любой город надо узнавать ногами. Чтобы его почувствовать, его потоптать надо, подышать им. Отель наш располагался в центре минут 10 до Гранд Опера и 20 до Лувра. И мы очень много ходили пешком. Рано утром уходили из отеля, бродили по городу, обедали где-нибудь в маленьких кафе и возвращались поздно вечером.
Так вот, на второй день наших прогулок мы набрели на очень маленькую милую кафешку всего на 4 столика, с выгороженной кухонькой и барной стойкой. Работали там владелица, барменша, обе тетки лет под 60 и повар лет 35-ти. Место абсолютно не туристическое, и никто из троих никаким языком, кроме родного не владел, как и я, собственно. Ленка прекрасно говорит по-аглицки, но в Париже нам это пригодилось всего один раз, когда я сожгла фен в ванной комнате.
Мы замечательно пообедали, заказали на десерт профитроли с мороженным, политые шоколадом и просто вот хором сказали, что коньячка бы сейчас. И вот тут начались проблемы. Нет, барменша поняла, что мы хотим выпить, но вот что конкретно, она понять не могла. К тому времени в кафе остались только мы с Ленкой, так что все трое собрались у нашего столика с искренним желанием помочь этим двум русским теткам. Чего нам только не предлагали на выбор. Арманьяки, вина, даже пиво, но ни разу – коньяк. Причем все это время мы активно общались, понимая друг друга. И только одно слово было недоступным нашим хозяевам – коньяк. Где-то минут через 20 оживленной дискуссии на трех языках они отошли пошептаться.
Через какое-то время тетки вернулись к нам, а повар ушел за барную стойку. Глаза у всех троих были хитрющие, а уж улыбочки – все отдай. Я замерла в предвкушении.
И вот повар достает откуда-то из-под барной стойки классическую русскую четверть с узким горлом какого-то абсолютно прозрачного пойла с плавающей в нем огромной желтой грушей.
Разливает это в две рюмки грамм по 70 и торжественно выносит нам. Я понятия не имею, чем нас собираются напоить. Но не пить нельзя. В глазах всех троих такое ожидание, такое предвкушение и при этом такая искренняя симпатия, что объяснять им, что я не пью незнакомых напитков с незнакомыми людьми в чужой стране особенно, не поворачивается язык.
Знаете, что это было? Самогон. Обычный грушевый самогон, очень хорошей степени очистки градусов восьмидесяти. Это надо было поехать во Францию, чтобы вместо арманьяка, французского вина или чего там еще найти в центре Парижа рядом с Лувром самогонку.
Но как же горды были хозяева нашего кафе, видя абсолютно обалдевшее моё лицо, как они, гады, весело хохотали. В общем выпили мы еще и вместе с ними. При этом рты не закрывались ни у них, ни у нас, и как ни странно, мы великолепно друг друга понимали.
Мы еще несколько раз обедали в этом кафе, и всегда нас угощали грушевкой. Не спрашивая. Просто вот комплимент от заведения. Когда я в следующий раз буду в Париже, я обязательно загляну в это кафе. Эти три очаровательных парижанина для меня стали неким олицетворением Парижа. Очень дружелюбного, теплого и какого-то совершенно родного.
Вторая. Криминальная или русские везде. Последний день. Завтра улетаем. Еще в Шереметьево я предупредила Ленку, что едем мы не на шопинг, поэтому только один день у неё будет для магазинов, или гуляем врозь. И вот этот самый день настал – суббота. Я очень быстро купила все, что планировала. И прохлаждалась в кофейнях где-нибудь неподалеку, пока Ленка атаковала магазины и разоряла мужа.
Всему приходит конец. Безумный блеск в Ленкиных глазах тоже погас, и мы уставшие, нагруженные пакетами, пакетиками, пакетищами медленно брели к нашему отелю. Вечером еще предстоял прощальный ужин, который давал в нашу честь владелец ресторанчика в нашем отеле, и на котором хотелось выглядеть. Или мы - не тетки? И вдруг, прямо напротив Гранд Опера прямо перед нами - магазин белья. Тетки меня поймут. Бельевой магазин в Париже. Глаза заблестели у обеих. Но вот почему у меня? Денег у меня практически не осталось. Я не умею быть экономной, да и не вижу в этом смысла на отдыхе. И тем не менее я вслед за Ленкой зашла в этот магазин. Лучше бы я этого не делала. Я ведь – не мазохистка. Настроение резко рвануло к абсолютному нулю, и пробормотав сдавленным голосом что-то вроде « мне здесь ничего не нравится» (конечно, «зелен виноград»), я расстроенная выскочила на улицу.
Чтобы чем-то себя занять, я стала рассматривать витрины магазинчиков. И любуясь вечерним платьем в одной из них, чуть отступила назад и, о, ужас, со всего маху воткнула свой каблук, а на каблуках я всегда, даже в лесу, кому-то в ногу, ну нет у меня глаз на затылке. Раздается дикий мужской вопль:
- Блядь!!!!!!! Сука!!!!!
Я резко оборачиваюсь и утыкаюсь в ажана. Да-да в настоящего ажана в форме, который кроет меня русским матом на всю площадь. Несмотря на свои по шесть копеек глаза, я лепечу ему :
- Извините, я нечаянно, я не хотела.
И тут он понимает, что я русская. Заливается пунцовой краской и начинает извиняться сам.
Разумеется, упустить такую возможность поболтать с французским полицейским я не могла.
Оказалось, что у него русская бабушка, которая во время войны бежала из концлагеря попала к Maquis, встретила там его деда и вышла за него замуж. И именно она учила его русскому языку и русскому мату, причем последнее в тайне от его родителей. Выучила хорошо, как я не преминула ему заметить - он ведь так очаровательно смущался и краснел. Уверена, что не часто площадь перед Гранд Опера слышала такой отборный в несколько этажей русский мат. Да еще и от полицейского.
Мы еще немного поболтали, и он уехал на патрульной машине. Как же мне завидовала Ленка, когда я ей, накупившей ворох охренительного французского белья (ненавижу), рассказала об этом неожиданном знакомстве.
Автор №4
Сообщение отредактировал Азиль: 20 July 2010 - 20:21